Коул Ковальски

19 лет

Полный бред, чур тапочками не убивать!))
Я иду по пустынному парку, то и дело оглядываясь назад. Меня не покидает то постороннее чувство, что возникло еще тогда, когда я вышел из здания редакции. Словно что-то следовало за мной. Порой казалось, что до моего слуха доносился тихий треск ломавшихся веток под ногами, и я снова оборачивался. Но парк по прежнему был пуст, невыносимо пуст. Конечно, мне нравилось одиночество и тишина, но скорее оно начинало давить на мозги. Я останавливаюсь и сажусь на лавочку, чья потрескавшаяся окраска заставила меня лишь ухмыльнуться. Моя рука тянется к карма куртки, и вскоре в бледных пальцах мелькает сигарета. Я закуриваю и слегка наклоняю голову, задумываюсь о ближайшей работе. Мне надо написать статью о местной забастовке. А только ли об этом я думаю? В моей голове начинаю мельтешить отрывки моей жизни, а воспоминания заставляют прикрыть глаза и откинуться на спинку лавки. А памятью грех не воспользоваться…
Я, Коул Ковальски, родился в туманной Вероне, так называемом городе наркотиков, родине «Ромео и Джульетты», в семье местного бизнесмена, Ричарда Ковальски, и детской писательницы, Элиды Баннер. Ну, как познакомились и полюбили друг друга мои родители рассказывать не могу, отмечу только то, что мать не сразу принял в свое общество предки отца. Словом, привереды были мои бабка с дедом. Только через два года, они все таки дали свое благословение и разрешили свадьба, которая была, в прямом смысле этого слова, прям таки королевская. Сразу после свадьба…эм…им пришлось огорошить своих родителей новостью обо мне. Те, конечно, возопили о том, что отказываются брать под опеку помимо «еще одной вертихвостки», меня «будущую прожорливую, и весьма крикливую проблему». Отец, не долго думая, *настолько были сильны чувства*, забрал половину их капитала, и увез беременную жену в Майами. Там моя семья и осталась жить. Взаимоотношения в семье были нормальными, ребенок я был жданный, и вроде, как полагается, детство у меня должно быть нормальным. Оно и было хорошим – мне ни в чем не отказывали, баловали, но родителей я своих почти не видел. Мать постоянно пропадала в редакции и типографии, отец – в офисе. Так прошло пять лет, и особой любви к своим «шнуркам» я не испытывал.
Ну, когда мне исполнилось 6 лет, меня отдали в частную элитную школу, где я и проучился все одиннадцать лет. Мой писательский дар прорезался в восемь лет, когда я написал стишок, посвященный моей собачке Лаки. За ним последовали стишки на стенгазету, стишки, трогавшие сердца родителей на День благодарение и Новый год. Потом, когда я стал старше, стал печататься в местной газете. Чаще и писал длинные эссе, чем то больше похожие на философский  дневник с раздумьями о жизни, стихи. В школе считался школьным журналистом, держал на себя всю школьную редакцию.
Когда мне исполнилось 16, я потерял мать. Она скончалась на больничной койке, в местной городской больнице. Я до сих пор помню те белые стены, длинный безмолвный коридор, укоряющий взгляд и кивок доктора. Помню поседевшие виски отца, заплаканное личико Микки, мое младшей сестры. Помню, как только палата опустела, я подошел и присел на край койки. На ней лежала, совершенно бездыханно родная женщина, которую я почти не видел, и, как казалось остальным, почти не любил. Наоборот – я ее любил. На тумбочке в моей комнате стояла ее фотография, я навсегда запомнил запах ее духов. Но не успел я сказать, что люблю ее, родную. Помню, как скрипя зубами, силясь на расплакаться как девчонка,  дотронулся до мертвенно-холодной руки, слегка сжал. Провел другой рукой по густым светлым локонам, спадающим по ее плечам, по бледной коже, словно передо мной лежала не мать, а фарфоровая кукла. Помню – я что-то шептал, что-то похожее на «Прости меня…Прости…». Помню, как зажгло глаза от предательских слез.
В тот же день, после похорон, я сильно поругался с отцом, который по каким-то причинам, винил меня в ее гибели. Но виновен был не я, а болезнь – так все думали. И я тоже. С того дня наши отношения желают лучшего – ничего не осталось от того человека, который каждую свободную минутку проводил с сыном и дочерью.
Когда мне исполнилось 19, в моей жизни произошло еще одно событие, словно Бог решил на каждый мой День рождения преподносить отличительный «подарок». Я попал в серьезную автоаварию. Был гололед, шины занесло – машину вынесло с дороги. Я впал в кому, и лишь чудом остался жив. В таком состоянии я пробыл месяц, когда же мой организм восстановился, врачи вынесли вердикт – частичная амнезия. Половину моей жизни, которая теперь частично возвращается во снах и всплесках памяти, я забыл. А может это и к лучшему? Сейчас я работаю журналистом в местной редакции...

Он веселый и общительный парень, но через чур наглый. Хам, не любит правила и с легкостью их нарушает. Плохих привычек много: курит, распивает алкоголь, любит играть с огнем. У него хороший слух, он нормально разбирается в людях и видит ложь насквозь, хоть и сам часто ее использует. Коул отличается неограниченной жестокостью и безразличием. Имеет пылкий характер и легко заводится, почти с пол оборота. В минуты гнева может разнести все к чертям: будь то стул или стол) Он хороший друг и на него можно положиться, но парень довольно неусидчив. Ковальски – натура страстная и горячая, любит девушек похожих на него. Не серьезен и непостоянен, а серьезных любовных отношений и вовсе избегает, но…если влюбится – считайте это либо надолго, либо до первой красотки. Ложь - его главное оружие, не каждому суждено узнать, какой он на самом деле...

Волосы кипельно белого цвета, обычно прилизаны назад. Черты лица слегка угловаты, глаза зеленые, чуть – чуть прищурины, дабы Коул любит читать по ночам без особого такого освещения, и это постепенно вросло в его привычку. Ресницы длинные, как у любой девчонки – из-за этого друзья Ромео над ним иногда подшучивают, но девчонкам нравиться. На щеке есть тонкий, уже слегка заметный шрам (сантиметров 2) – в детстве неудачно залез под стол, а там все по «стертому» сценарию: зацепил за собой скатерть на котором лежали ножи и вилки: пролетело мимо, только немного задело)). Следует отметить, что кожа бледная, как у альбиноса. Лицо вроде описал… Коул не карлик, но и не долговязый – одним словом, парень среднего роста. Телосложение нормальное, вполне натренированное, так как парень много времени проводил на улице в драках и во всем остальном. Слегка сутулый. Из одежды  предпочитает джинсы, белые рубашки и кожаные пиджаки. См. аватор

Увы, пока нет, прежднюю разбил в аварии...

[Забытый Смертью]

Лас-Вегас

Журналист газеты Лас-Вегаса

аська сестры 395246213, я в ней часто бываю. Просто моя сломалась.